Натурально
все искатели заделались старателями и
стареют, стараясь не поиздержаться в
процессе. -
Хай, чувачище! Какой клевый митинг! И
прикид... Твоя шинелка меховая, по
прайсам, поди, в акурат на мой “мустанг”
потянет?! -
Хай, хай, милостивый государь, как всегда подчеркнуто
деликатен. -
Да уж и вас, сударь мой, никак, никак
нельзя упрекнуть в навязчивости. -
Не, все таки, чума встреча! -
Ага, на обе наших крыши! В кайф! Ты прям и
не изменился совсем. -
Ты - точно не изменился! Под твоим
шиншиловым диндроном не видно, - ты все
еще хайратый? -
Увы, обстоятельства... -
Да уж... Я тоже обхайрался... -
Да, а помнишь как стрит хаером мели, под
бэк сайд подстилали, чтоб джин не ляпать? -
Ты че, я на одном стремном флету найтал
как-то, - колд чумовой был, так мы с герлой
хайрами нашими укрывались, валетиком
так. -
Да... -
Эх... -
Слушай, а ты первого числа в Царицино был? -
Бл, да не успел! Лом, партнеры на Багамах
такую дурку замутили, пока то да это. А
так хотелось. -
И я, как отфаченный, в Брюсселе торчал.
Достали меня эти панки. Европа, бля!
Ничего, в этом году оторвемся в кайф! -
Да, в этом году точно, протусуемся! -
Во, ринг надрывается, извини. -
О, смотри-ка, и мой тоже. -
( В трубку мобильного телефона) ... I agree. As a
criminal, body, you are quite in the first rank... -
( В трубку мобильного телефона) ... Он, че
там, бычара голимый, совсем рамсы
попутал, что ли... Два
странных разговора на странных языках
московской улицы. Не долгих - в столице
холодно. И
потом: -
Что, Андрей Владимирович, неприятности? -
Да нет, так, Максим Евгеньевич, мелкие
проблемки. А у тебя все нормально? -
Справимся. -
Точно... Ладно, дружище, пожалуй, пора
бежать. -
Да, и я полечу... У тебя пеленги-то прежние
остались? -
В смысле координаты и реквизиты? (Улыбается).
- Да, те же... Вообще, чувак, какой ляд, надо
наверняк смитинговаться как-нибудь,
надричимся в лом, пыхнем. -
Ты хотел сказать, что надо бы
спланировать деловую встречу в
неформальной обстановке? (Улыбается). -
Да! Все ж таки хорошо, что мы не меняемся! -
И не изменимся... В
столице холодно... И уходящая, в
натуре, натура.
|